Даром предвидения обладали монахи, святые и Отцы Церкви.
Но говорили они об этом с осторожностью. Вероятно, поэтому сохранилось сравнительно немного свидетельств о «чудесах» предвидения церковных деятелей.
Среди них – сказание о Серафиме Саровском, причисленном к лику святых монахе Саровской пустыни, что в Тамбовской губернии. Иногда говорят, что его способности были сродни дарованию монаха Абеля. И судьбы их отчасти роднятся. Но есть у них и существенные отличия.

Родился будущий великий старец 19 июля 1759 года в семье курского именитого купца Исидора Мошнина, имевшего кирпичные заводы и бравшего подряды на постройку каменных зданий и церквей. Был он младшим, вторым сыном семейства. А поскольку отец умер, едва мальчику исполнилось три года, то воспитанием своим он целиком обязан матери, женщине весьма набожной, часто бравшей с собой сына на церковные богослужения.
В церкви же случилось и первое чудо, связанное с именем Серафима. Впрочем, в ту пору его звали еще Прохором – такое имя дали ему родители при крещении в честь апостола Прохора.
Когда мальчику исполнилось семь лет, мать вязала его на осмотр недостроенного храма. Пока взрослые рассуждали о своих делах, быстроногий мальчик добрался почти до верха возводимой колокольни, да и свалился с верхотуры. Мать в ужасе сбежала вниз, но, к удивлению и радости своей, обнаружила, что сын здоров и невредим.
Недуг настиг его три года спустя, когда Прохору было около 10 лет. Отданный в учение, мальчик вскоре занемог и слег. Близкие уж не надеялись на исцеление, когда из Знаменского монастыря в Коренную пустынь был назначен крестный ход с чудотворной Курской-Коренной иконой Знамения. Кстати, говорят, именно он запечатлен на знаменитой картине Ильи Репина «Крестный ход в Курской губернии». И там, если помните, на переднем плане отчетливо видно, как распорядители хода оттирают от иконы инвалида с костылем.
Прохору повезло. Шествие, застигнутое сильным ливнем, само свернуло во двор Мошниных. Агафья, мать Прохора, воспользовалась удобным случаем и поднесла больного сына к иконе. С той поры вроде он и стал поправляться.

Когда Прохор подрос, мать определила его по торговой части, в помощь старшему брату, который уж торговал в Курске разным товаром, имевшим спрос у крестьян: упряжью, бечевками, дугами, лаптями и т. д. Младший сын стал приказчиком в этой лавке, но служил без особой охоты.
До этого он ежедневно ходил и к обедне, и к вечерне. Из-за работы в лавке приходилось пропускать службы, и Прохор поднимался до света, чтобы отстоять заутреню. Он воодушевил «монашеским» настроением нескольких своих товарищей, и они сговорились вместе отправиться к киевским святыням, а потом принять постриг.
Он попросил у матери благословения, и она, поняв, что он чужд мирской жизни, дала сыну волю. Они посидели, по русскому обычаю, на дорожку, и он отправился в путь.
Прохор хотел принять постриг в Саровской пустыни. Она нравилась ему потому, что там было уже много курян, а настоятельствовал отец Пахомий, курский уроженец, хороший знакомый родителей Мошниных.
Но прежде он надумал сходить в Киев, чтобы посмотреть на труды киево-печерских иноков, испросить наставления и советы от тамошних старцев, утвердиться в своих мыслях, помолиться у святых мощей преподобных Антония и Феодосия.

Вместе с Прохором отправились в Киев еще пять человек из купеческих детей. Весь путь прошли пешком, с посохом в руках и котомкой за плечами.
После этого паломничества Прохор вернулся в Курск и прожил там еще около двух лет. Он ожидал окончания строительства Сергиево-Казанского Курского храма, к которому в немалой степени была причастна его семья. И он не хотел покинуть родные места, не побывав в новом соборе.

После этого Прохор более восьми лет жил в обители в качестве послушника. Принять иноческий сан ему запрещал монастырский устав, которым строго-настрого было запрещено посвящать в монахи мужчин моложе 30 лет.
Лишь по достижении необходимого возраста он был удостоен пострига и принял новое имя – Серафим. А через год был посвящен в сан иеродиакона. Говорят, ему не однажды бывали видения: во время службы Серафим видел ангелов, которые молились вместе с братией. А однажды он даже видел Иисуса Христа, идущего по воздуху от западных дверей храма.
В 1793 году преподобный Серафим был рукоположен в сан иеромонаха и продолжил службу в храме. Затем он обратился к отцу Пахомию за благословением на пустынножительство и получил его перед самой смертью настоятеля.
Так он стал жить в келье, расположенной в нескольких километрах от монастыря. В обители он появлялся лишь по субботам, причащался и шел назад – в любую погоду.
Пост его был очень строг: Серафим ел только один раз в сутки, а по средам и пятницам совсем воздерживайся от пищи. Одеждой ему многие годы служил один и тот же белый полотняный балахон; носил он также старую камилавку и лапти, а в ненастную погоду – подрясник из черного толстого сукна, кожаную полумантию и бахилы.
Келья его не отапливалась даже в зимние морозы. Спал он, сидя на полу, прислонившись спиной к стене либо положив под голову камень или поленья, и делал это «ради умерщвления страстей».

Вскоре молва о пустыннике распространилась далеко за пределы монастыря. К Серафиму стали приходить за советом не только монахи, но и миряне. Это сильно отвлекало его, и он вначале запретил приходить к келье женщинам, а после – и всем остальным.
Но однажды к нему нагрянули разбойники и потребовали денег: дескать, тебе мирские носят. А когда Серафим сказал, что ничего не имеет, набросились на него и сильно избили. Видимо, они даже думали, что убили монаха, и бросили его в сенях. Однако, обыскав келью и ничего не обнаружив, кроме нескольких картофелин, разбойники убрались восвояси.
Придя в себя, Серафим, весь в крови, с поломанными ребрами и пробитой головой, добрался до монастыря, где и упал в забытьи. Лечение его продолжалось около пяти месяцев, после чего отец Серафим снова вернулся в свою келью.

Он пробыл там еще несколько лет, после чего вернулся в монастырь, где и начала принимать прихожан, давая им советы по всем случаям жизни. Помогал находить угнанных лошадей и прочий скот, лечил наложением рук, а то и просто давал разумные советы.
Но иногда он предсказывал и развитие событий мирового масштаба. Так, к примеру, известно пророчество Серафима Саровского о трагических событиях русской революции: «…произойдет великая продолжительная война и страшная революция в России, превышающая всякое воображение человеческое, ибо кровопролитие будет ужаснейшее: бунты разинский, пугачевский, французская революция – ничто в сравнении с тем, что будет с Россией. Произойдет гибель множества верных Отечеству людей, разграбление церковного имущества и монастырей, осквернение церквей Господних; уничтожение и разграбление богатства добрых людей, реки крови русской прольются».
В царской семье Романовых бытовало предание о предсказании Серафима Саровского, касавшееся судьбы династии, оно было записано одним отставным генералом и по воле Александра III должно было храниться в архиве жандармского корпуса. Однако, когда было дано высочайшее повеление разыскать столь важный документ, его там не оказалось.
Николай II, имевший достаточно оснований беспокоиться о будущем своей фамилии, продолжил поиски пророчества. В конце концов искомую бумагу обнаружили в департаменте полиции. Можно понять волнение, с которым царь читал строки, относящиеся к его правлению. «В царствование сего монарха, – гласило пророчество, – будут несчастья и беды народные. Настанет смута великая внутри государства, отец поднимется на сына и брат на брата…» Были там и слова, посвященные «войне неудачной», что могло быть отнесено к войне с Японией.

Умер Серафим Саровский в 1833 году в той же келье, где прожил многие годы. Со временем он был причислен к лику святых, и в июле 1903 года были открыты мощи преподобного старца. В советские времена их след затерялся, и они были вновь обнаружены лишь в 1990 году в Казанском соборе Ленинграда и ныне покоятся в Дивеевско-Троицком соборе Нижегородской области. Православная церковь отмечает обретение мощей преподобного Серафима, Саровского чудотворца, 19 июля по старому стилю, т. е. 1 августа по новому.
Город же Саров с 1946 года на 50 лет исчез с географических карт. Дело в том, что после войны там был образован ядерный научно-исследовательский центр, называвшийся сначала Арзамас-75, потом Арзамас-16. Сам город в 1954 году закрытым постановлением правительства РСФСР был переименован в Кремлев, и лишь недавно ему возвращено историческое название.