Так окрестила его народная молва. Ну а кем он был на самом деле, обрусевший шотландец, верой и правдой служивший российскому престолу? Парадокс, но известно о нем не так уж много… Но и те сведения, что удалось собрать, рисуют нам человека весьма разностороннего.

…Говорят, своих гостей, приезжавших к нему по весне в подмосковную усадьбу, расположенную в районе нынешней станции Монино, сей незаурядный человек любил ошеломить таким фокусом.
В мае месяце, как известно, лед на реках и прудах в Подмосковье уж не держится, он тает еще в марте – апреле. Но вот Брюс в сумерках в сопровождении гостей выходил в приусадебный парк, взмахивал белым платочком, и на глазах изумленных гостей его пруд, словно по волшебству, покрывался льдом.

Теперь вы понимаете, почему Якова Брюса звали порой колдуном. Но славен сей муж был вовсе не забавами подобного рода.

Когда юный царь Петр начал собирать свое «потешное войско», под его знамена одними из первых встали два недоросля, братья Роман и Яков Брюсы.
Их дед Яков, потомок шотландских королей, в середине XVII века отправился искать счастья в далекую Московию. Он преданно служил царю и русской земле, командуя псковским полком, и скончался в 1680 году в чине генерал-майора. Его сын Вилим пошел по стопам отца и погиб под Азовом в чине полковника.
Таким образом, Якову Вилимовичу Брюсу, считай от рождения, была уготована судьба человека военного. А поскольку он был на два с лишним года старше царя Петра, то, вступая в «потешное войско», успел уже вполне познать трудности и опасности настоящего ратного дела. Он участвовал в двух крымских походах, организованных фаворитом Софьи В.В. Голицыным.
И когда вернулся в Москву, то нашел столицу затаившейся в ожидании, кто победит: борьба за царскую корону между Софьей и подросшим Петром достигла кульминации. Яков Брюс колебался недолго, и когда Петр уехал из Преображенского в Троице-Сергиеву лавру, собирая вокруг себя всех сторонников, присоединился к нему вместе с другими «потешными».
С этого момента его судьба оказалась тесно связанной с русским царем. Вместе с Петром Брюс воевал под Азовом. Когда Петр в составе Великого посольства отправился за границу, Яков в 1697 году прибыл к нему в Амстердам и привез составленную им карту земель от Москвы до Малой Азии для печатания.
Об отношении к нему Петра в тот момент красноречиво говорит такой факт. Перед отъездом из Москвы Брюс получил сильный ожог руки в доме князя-кесаря Ф.Ю. Ромодановского. Петр во время длительных отлучек из Москвы передавал князю-кесарю бразды правления, относился к нему с подчеркнутым уважением и в письмах смиренно подписывался: «Всегдашний раб пресветлейшего вашего величества бомбардир Петр».
Но узнав о печальном происшествии, Петр в гневе забыл об этикете. «Зверь! Долго ли тебе людей жечь? И сюды раненые от вас приехали», – написал он Ромодановскому. А зная о пристрастии князя к крепким напиткам, на аллегорическом языке именуемым Ивашкой Хмельницким, еще и добавил: «Перестань знатца с Ивашкою, быть от него роже драной».
Правда, грозный глава Тайного приказа угроз не побоялся, ответил с невозмутимым достоинством: «В твоем же письме написано ко мне, будто я знаюся с Ивашкою Хмельницким: и то, господине, неправда… Неколи мне с Ивашкою знатца, всегда в кровях омываемся; ваше то дело на досуге стало знакомство держать с Ивашкою, а нам недосуг. А что Яков Брюс донес, будто от меня руку обжег, и то сделалось пьянством его, а не от меня».
Петр сбавил тон и предпочел шуткой заключить мировую: «Писано, что Яков Брюс с пьянства своего то сделал; и то правда, только на чьем дворе и при ком? А что в кровях, и от того, чаю, и больше пьете для страху. А нам подлинно нельзя, потому что непрестанно в ученье».
Петр, ценивший разносторонние научные познания Брюса, в 1706 оду передал в его ведение Московскую гражданскую типографию. Отсюда вышел первый календарь, получивший в народе название «Брюсова календаря». На самом деле составителем календаря был В.А. Киприанов, а Брюс только курировал его работу.
Житель московской ремесленной слободы Кадаши, торговец, поставлявший в Оружейную палату свечной товар, Киприанов в то же время увлекался математикой, изучил навигацию, владел иностранными языками, освоил искусство гравирования, интересовался астрологией. Он-то и подал Петру идею выпустить общедоступный календарь. По его гадательным таблицам можно было получить предсказание на любой день любого года, что обеспечило календарю большую популярность не только в XVIII столетии, но и в XIX.
Сам же Брюс по указанию царя в 1711 году отправился в Берлин «для найму мастеровых людей знатных художеств, которые у нас потребны». Занимался Яков Вилимович и покупкой инструментов для научных и мореходных целей. Приобретал художественные произведения и редкости для царского собрания. Во время таких поездок он познакомился с немецким ученым Г. Лейбницем и потом вел с ним переписку.
Учредив Сенат, Петр назначил в него и Брюса, сделав его в 1717 году президентом Берг– и Мануфактур-коллегий. Теперь в ведении Брюса было развитие горнодобывающей промышленности и заводского дела в России. Однако в это же время он продолжал совершенствовать русскую артиллерию, пообещав царю, что сможет добиться большей скорострельности орудий.
Обрадованный Петр отвечал: «Ежели сие сыщете, то великое дело будет, за которую вашу прилежность зело благодарствую».
В том же 1717 году Брюсу пришлось стать дипломатом, на которого Петр возложил ответственную миссию. Вместе с А.И. Остерманом он отправился на Аландский конгресс для выработки условий заключения мира со Швецией.
Смерть шведского короля Карла XII прервала переговоры. Но в 1721 году они возобновились. Тонкая изворотливость Остермана и непоколебимая твердость Брюса удачно дополняли друг друга. Они с честью выполнили возложенное на них поручение. По условиям Ништадтского мира к России отошли Лифляндия, Эстляндия, Ингерманландия, часть Карелии и Моонзундские острова.
Петр, получив известие о таком окончании переговоров, был весьма доволен, сказав, что «николи наша Россия такого полезного мира не получала».
Брюс был не только верным исполнителем державных замыслов Петра, но и принимал участие в его семейных делах. Петр поручил Якову Вилимовичу регулярно посещать царевича Алексея, очевидно, надеясь, что беседы умного и широко образованного человека повлияют на непутевого наследника. При дворе царевича состояла и супруга Брюса Мария Андреевна (Маргарита Мантейфель). В 1724 году во время коронации Екатерины Брюс нес перед ней императорскую корону, а супруга его была в числе пяти статс-дам, поддерживавших шлейф Екатерины.
А в следующем году именно Яков Брюс был главным распорядителем на похоронах Петра.
Екатерина I, утвердившись на русском престоле, не забыла заслуг Брюса, наградив его орденом Александра Невского. Но, увидев, как «птенцы гнезда Петрова» начали жестокую вражду, деля почести при дворе Екатерины, Брюс в 1726 году благоразумно удалился в отставку в чине генерал-фельдмаршала.
В 1727 году он купил у А.Г. Долгорукого подмосковное имение Глинки, разбил там парк, выстроил дом с обсерваторией и безвыездно жил там, занимаясь любимыми науками. Он увлекся медициной и оказывал помощь окрестным жителям, составляя лекарства из трав.
Умер Брюс в 1735 году, немного не дожив до 66 лет. Детей у него не было. Испанский посол де Лириа писал о нем: «Одаренный большими способностями, он хорошо знал свое дело и Русскую землю, а неукоризненным ни в чем поведением он заслужил общую к себе любовь и уважение».

Однако в памяти народной почему-то упрочился иной образ Брюса – колдуна и чернокнижника. Повод для подобных подозрений он сам подал еще в молодости. В конце XVII столетия в Москве была выстроена Сухарева башня, и москвичи стали замечать, что время от времени ночной порой в верхних окнах башни таинственно мерцал свет. Это друг царя Ф.Я. Лефорт собирал «Нептуново общество», увлекавшееся, по слухам, астрологией и магией. В общество входили еще восемь человек, и среди них – сам любознательный царь, неразлучный с ним Меншиков и Яков Брюс.
Говорят, Яков Брюс возглавил «Нептуново общество» после смерти Лефорта. Кроме того, на Сухаревой башне он занимался астрономическими наблюдениями. Репутация «звездочета» и глубокие научные познания Брюса порождали среди обывателей фантастические легенды.
Как рассказывал П.И. Богатырев в книге «Московская старина», москвичи уверились, «будто у Брюса была такая книга, которая открывала ему все тайны, и он мог посредством этой книги узнать, что находится на любом месте в земле, мог сказать, у кого что где спрятано»…
Основой для подобных преданий могли послужить реальные факты. Чиновники, составлявшие опись кабинета Брюса, нашли там немало необычных книг, например: «Философия мистика на немецком языке», «Небо новое на русском языке» – так обозначено в описи.
Была и вовсе загадочная книга, состоявшая из семи деревянных дощечек с вырезанным на них непонятным текстом. Народная молва утверждала, будто магическая Брюсова книга принадлежала некогда премудрому царю Соломону. И Брюс, не желая, чтобы она после его смерти попала в чужие руки, замуровал ее в стене Сухаревой башни. А после того как башня была разрушена, стали поговаривать, что случилось это неспроста и виной всему – могучие и опасные чары, заключавшиеся в Брюсовой книге.
Даже саму смерть Брюса порой приписывали его магическим экспериментам.
В частности, крестьяне из села Чернышино Калужской губернии, принадлежавшего когда-то Брюсу, рассказывали, что хозяин был царским «арихметчиком», знал, сколько звезд на небе и сколько раз колесо повернется, пока до Киева повозка доедет. Взглянув на рассыпанный перед ним горох, он мог сразу назвать точное количество горошин: «Да мало ль еще, что знал этот Брюс: он знал все травы этакие тайные и камни чудные, составы разные из них делал, воду даже живую произвел…»

Решив испробовать чудо оживления и омоложения на себе самом, Брюс будто бы повелел верному слуге разрубить себя на части мечом и потом поливать «живой водой». Но для этого нужен был долгий срок, а тут царь некстати хватился своего «арихметчика». Пришлось слуге во всем сознаться и показать тело господина.
«Глядят – тело Брюсово уж совсем срослось и ран не видно; он раскинул руки, как сонный, уже дышит, и румянец играет в лице». Однако возмутился православный царь, сказал с гневом: «Это нечистое дело!» И повелел похоронить чародея в земле на веки вечные.
В качестве мага и чернокнижника Брюс фигурирует и в сочинениях русских писателей – в частности, в повести В.Ф. Одоевского «Саламандра» и незавершенном романе И.И. Лажечникова «Колдун на Сухаревой башне».

Новая реальность XX века вносила в легенды о Брюсе свои коррективы. Утверждали, будто он не умер, а создал воздушный корабль и улетел на нем неведомо куда. Царь же повелел книги его замуровать (опять-таки в Сухаревой башне), а все снадобья – сжечь.
В судьбе Брюса и в самом деле есть что-то загадочное. Неясно, где и как сын служилого дворянина сумел получить такое блестящее образование, которое позволило ему затем овладеть глубокими познаниями в самых различных областях науки. Непроницаемыми для постороннего взгляда остались его внутренний мир и домашняя жизнь, особенно в последние годы, проведенные почти в отшельническом уединении.
«Судя по некоторым данным, Яков Вилимович обладал скорее скептическим, чем мистическим складом ума, – пишет по этому поводу кандидат филологических наук И. Грачева. – По свидетельству одного из современников, Брюс не верил ничему сверхъестественному». И когда Петр показывал ему нетленные мощи святых угодников в новгородской Софии, Брюс «относил сие к климату, к свойству земли, в которой прежде погребены были, к бальзамированию телес и к воздержанной жизни…»
Но, по иронии судьбы, само имя Брюса впоследствии стало ассоциироваться с чем-то таинственным и сверхъестественным. В начале XX века кирха в бывшей Немецкой слободе, где похоронили Брюса, была уничтожена, а останки графа передали в лабораторию известного антрополога М.М. Герасимова для восстановления его облика. Но они бесследно исчезли. Сохранились лишь отреставрированные кафтан и камзол Брюса, они – в фондах Государственного Исторического музея. Зато возникли слухи о привидении Брюса, будто бы посещающем свой загородный дом.
Не так давно в бывшей брюсовской усадьбе с помощью местных краеведов открыт музей. Его работники, будем надеяться, помогут прояснить «белые пятна» в биографии одного из самых видных сподвижников Петра. Ведь разгадали же они фокус с «волшебно» замерзающим прудом…